Я решила предупредить нотацию насчет моих неподобающих манер.

— Гляди, Кампен! У нее два сына, ты знаешь! Как бы нас всех не переселили на верхние этажи.

Кажется, Кампену это не приходило на ум. Оставив его в глубокомысленных размышлениях о такой возможности, я ускользнула в свою комнату.

Вечерняя трапеза сулила мало приятного, однако мне пришлось спуститься вниз. Благодаря стараниям покойной матери учтивость сделалась для нас — для всех нас — почти инстинктивной, и даже брошенный Анеллой вызов не мог перебороть этой привычки. В зале было людно; особенно меня удивило обилие наших престарелых родственников со второго этажа. Посередине громоздились большие столы, обычно их раздвигали по праздникам. Даже кресло отца стояло на помосте — Анелла, видимо, не теряла времени даром.

— Ты приглашен? — спросила я подошедшего дядюшку Манчена.

— Нет. Но ведь она не знает, как у нас принято.

Я недовольно тряхнула головой. Теперь кое-кто мог рассчитывать на дядюшку Манчена, не говоря уже о других, как на свидетеля намечавшихся событий.

— Боюсь, я не нашел ничего полезного в Архивах, — спокойно заметил он. — А какие новости у тебя? Что слышно в Цехах? Ты ведь была там сегодня?

— Вернулся мастер Тайрон… С того рудника в горах.

— А! Ему не повезло. Пропустил такое прибавление в нашем холде!

— Он не слишком расстроен.

— И я его понимаю, — шепнул мой дядюшка, немного скосив глаза.

Я повернула голову — Анелла, в сопровождении своих родителей, проплыла в зал. Ее торжественный выход слегка подпортил лихорадочный румянец на щеках и ковыляющая походка отца. Он не был пьян, как я потом узнала, просто хромал на одну ногу. Но я пребывала не в том настроении, чтобы проявлять терпимость и сострадание. Впрочем, старик выглядел почти смущенным.

Анелла, облаченная в плотное расшитое платье, совершенно не подходящее ни для траура, ни для семейного обеда, взошла на помост и направилась к креслу моей матери. Только рука дядюшки Манчена, стиснувшая мой локоть, удержала меня.

— Лорд Толокамп пожелал, чтобы я прочла вам это послание, — она старалась, чтобы голос звучал твердо, в безуспешной попытке поддержать авторитет новой власти, однако мне он напомнил визг несмазанного колеса. Развернув свиток, Анелла уставилась в него выкаченными от стараний глазами.

«Я, лорд Толокамп, вынужденный из-за карантина удалиться на время от дел Форт холда, объявляю свою волю: леди Анелла примет на себя управление холдом как его госпожа и хозяйка, пока наш союз, желаемый нами обоими, не будет скреплен согласно закону и обычаям. Мой сын, Кампен, действуя по моим указаниям, должен выполнять обязанности лорда Форта до тех пор, когда я смогу выйти из своих покоев. Я требую, чтобы все, под страхом бесчестья и изгнания, соблюдали карантин в этом холде, не допуская чужих к его стенам, пока мастер Капайм или другой целитель, уполномоченный им, не отменит все ограничения. Я требую, чтобы этот мой приказ, обеспечивающий безопасность и здоровье Форта, первого и крупнейшего среди Великих Холдов Перна, выполнялся точно и строго.

Повинуйтесь, и мы спасемся. Беспечность грозит гибелью.»

Придерживая свиток, Анелла продемонстрировала нам письмо.

— Вот здесь, внизу, заверено подписью лорда и оттиском его кольца. — Затем она нанесла новый удар. — Лорд поручил мне выяснить, кто сегодня днем рискнул приблизиться к долине, где устроен лагерь, — ее выпученные глаза с жадным нетерпением уставились на нас.

Едва я шагнула вперед, как это же сделали Пет, Джесс, Ния и Габен.

— Хотите разгневать меня? — вскричала Анелла. — Лорд Толокамп говорил только об одном из вас!

— Должно быть, все мы ходили туда раньше или позже, — спокойно заметил Джесс еще до того, как я успела собраться с мыслями. — К примеру, я никогда не видел таких лагерей.

— Разве ты не понимаешь? Там больные люди! — лицо Анеллы побледнело от страха. — Ты обречешь нас на гибель, если притащишься сюда с заразой!

— Точно, как наш лорд, — раздался чей-то голос из задних рядов. — Что?! Кто это сказал? Кто смеет дерзить?

Ни звука в ответ, только шарканье ног по гладким плитам пола да покашливание. Даже я не смогла узнать остряка по голосу — и поблагодарила его. Из общих соображений я бы поставила на Тескина.

— Я узнаю, кто это сказал! — взвизгнула Анелла. — И скажу лорду Толокампу, что за змею он пригрел на груди!

Молчание. Она обвела зал угрожающим взглядом, затем рванула тяжелое резное кресло, в котором так недавно восседала моя матушка. У Анеллы не достало сил даже отодвинуть его; шепот и заглушенные смешки приветствовали ее попытки. Наконец, с помощью слуги она уселась; затем по левую руку расположился ее отец, по правую — мать. Те из нас, кто занимал обычно место на помосте, с дружным единодушием отклонили эту честь, направившись к нижним столам.

— Где сыновья лорда Толокампа? — требовательно спросила Анелла, когда мы устроились. — Кампен! — она ткнула пальцем в моего брата, зная его в лицо. — Тескин, Дорал, Галлен! Займите свои места. — Она сделала паузу и, наморщив лоб, пыталась что-то припомнить. — Налка? Разве она не старшая из дочерей, оставшихся в холде? Вот твое место! Дядюшка Манчен подтолкнул меня.

— Лучше иди, Рилл, хотя твое имя слегка подпутали. Если ты оскорбишь ее при всех, отец этого не простит.

Он был прав. Я поднялась на помост, заметив, как мать Анеллы что-то шепнула ей.

— Где арфист в этом холде? Где он? Мы желаем оказать ему честь! Касмодиан встал, вежливо склонил голову и ухитрился улыбнуться.

— Почему вы сели за нижние столы? — она подозрительно уставилась на Кампена и Тескина, когда те подходили к своим креслам.

— Со всем уважением хочу заметить, леди Анелла, — Тескин поклонился, на его губах заиграла ядовитая усмешка, — мы думали, что тут хватит места только для твоей семьи.

Это было сказано с отменной вежливостью. Анелла, не настолько тупая, чтобы не понять насмешки, на миг смешалась, однако ничего подходящего ей в голову явно не пришло. Мы уселись. Никто не напомнил о том, что не были названы остальные сыновья лорда Толокампа, так что Пет, Джесс и Габин вкушали трапезу с большим аппетитом, чем мы, старшие. Касмодиан отважно занял место рядом с отцом Анеллы. По-видимому, только эти двое беседовали за верхним столом во время еды. Мне кусок не лез в горло; я с трудом проглотила несколько крох, не чувствуя вкуса пищи. С запоздалым раскаянием я думала о том добром, что не успела сделать для моей матушки и несчастных сестер. Сердце мое было переполнено яростью и гневом на ту, что так бесцеремонно захватила еще не остывшее место, и я поклялась, что не подниму руки ей в помощь. Пусть даже стены холда рухнут мне на голову! И я знала, что ей не поможет никто — даже в таком простом деле, как перечисление всех сыновей и дочерей лорда Толокампа.

Я выпила немного вина и, при первой же возможности, ускользнула на кухню — убедиться, что новая леди холда не пронюхала о моем распоряжении насчет остатков обеда. Затем, поднявшись к себе, я рухнула в постель и забылась тревожным сном.

Глава 5

Барабаны разбудили меня на рассвете; из-за вчерашних огорчений я забыла о своих затычках. Прислушавшись к их четкой дроби, я проснулась совсем. Двенадцать крыльев поднялись из Вейра Айген, чтобы отразить очередную атаку Нитей.

Как смогли в Айгене набрать двенадцать крыльев, если половина всадников лежала в бреду, и рука смерти уже коснулась Вейра? Восемь, может быть, девять… если сообщения о их потерях были точны… Вряд ли в такое ужасное время кто-нибудь стал передавать неверные сведения. Набросив платье, я спустилась в кухню — к удивлению слуг, заваривавших только первый из многих котелков с кла. Его ароматный запах витал под закопчеными сводами; я выпила чашку, и напиток согрел меня, заставив на миг позабыть вчерашние обиды. Когда появился Фелим, я помешивала овсянку в огромной кастрюле. Повар выглядел смущенным.